Творчество Николая Сергеевича Чукова просто и искренне, как его жизнь. Слова поэта: «Каждый пишет, как он дышит…» как нельзя лучше подходят к наследию живописца. Потому что все его холсты, независимо от того в каком жанре они выполнены: портреты, пейзажи, композиции, натюрморты – это автобиография человека, живущего в нашем прекрасном и яростном мире, как определял его замечательный писатель Андрей Платонов. Принимая этот мир таким как есть, художник оставляет и отстаивает право чувствовать и видеть по-своему, создавать свою атмосферу, формировать свое эмоциональное пространство.
Николай Сергеевич любит повторять: «Я родился на русской печке», отсюда, от родной земли, «от печки» тот богатый заряд жизненных и творческих сил, который определил его как человека и как художника. Его родители – тульские крестьяне воспитали в сыне трудолюбие и упорство в достижении цели, цельный крестьянский мир, окружающая природа пробудили уважение и любовь к своим корням, к земле предков. Уже с детства будущий художник открыл для себя мир образов средней полосы России: «Меня взяли в поле, я лежал в тени снопов и видел синее с
облаками небо и золото сжатой ржи. Эта картина осталась во мне на всю жизнь». Акцент синего и золотого действительно пройдет красной нитью через все пейзажное творчество художника. Его благословит и «Золотая осень» И.Левитана – любимого живописца Н.С.Чукова. Он открыл для себя искусство этого великого пейзажиста в четвертом классе, когда школьная учительница организовала поездку в Москву, в Третьяковскую галерею, и влюбился на всю жизнь.
Каким образом из крестьянского паренька вырос интересный живописец, можно только догадываться. Главное, что зароненное зерно таланта получило возможность развития. Видимо первые художественные впечатления были привиты еще дома, матерью Ольгой Семеновной, вдохновенной создательницей красивых кружев и ковров. Впоследствии она не жалела резать деревенские домотканые холсты на пейзажи и портреты юного живописца.
Оригинальный рисунок для местной стенгазеты, сделанный школьником Николаем Чуковым, заметил руководитель изокружка П.В.Вотинов. От него были получены первые художественные навыки. Участие в Выставке изокружков московской области и первый успех утвердили интерес к изобразительному искусству и определили выбор жизненного пути. Затем были полтора года обучения в Художественном училище имени 1905 года, прерванные войной, а потом Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское). Направление на работу в Курское художественно-графическое училище преподавателем рисунка, живописи и композиции также дало определенный, хотя и недолгий опыт. В 1953 году Николай Чуков вернулся в Москву и начал преподавать рисунок в «Строгановке». Вскоре он, в связи с женитьбой, переехал в Петербург. Несколько персональных выставок, их успех способствовали вступлению в Союз художников в 1975 году, а в 1998 Н.С.Чуков был избран членом-корреспондентом Петровской академии наук и искусств. Это основные вехи биографии художника, во многом типичной для своего времени. Сюда можно добавить и работу в Комбинате живописно-оформительского искусства (КЖОИ), где получали заказы почти
все члены Союза – главный источник заработка для не состоявших на постоянной государственной службе живописцев. Работа в КЖОИ заключалась в выполнении портретов членов правительства для оформления города к праздникам, создании плакатов по технике безопасности на заводах. Но это уже не помогало, а мешало творчеству. Однако Николай Чуков, имея альтернативу – творческое задание или работа ради заработка, всегда выбирал первое. И в этом ему помогала семья. Варвара Ефимовна Привалова – жена художника – верный спутник жизни, муза и ангел-хранитель. Николай Сергеевич обязан Варваре Ефимовне тем, что, зачастую, жертвуя своими интересами и благополучием, она давала возможность супругу чувствовать себя творцом, а не ремесленником. Во многом именно ей художник обязан своим духовным становлением.
Портрет жены в овале был написан спустя несколько лет после женитьбы. Приветливый и внимательный взгляд молодой женщины, направленный прямо на зрителя, улыбка, чуть тронувшая губы, сразу располагают к себе. Мягкая округлость плеч подчеркнута обнимающей их шалью, завитки волос спускаются на ухо, ласково касаясь стройной шеи, которую женственно обнажает ворот платья. Падающий справа свет делает кожу нежной и светящейся. Видно с какой любовью написан портрет. Форма овала, напоминающая о традиции портрета конца 18 – первой половины 19 века, в которую умело вкомпановано изображение, неброская палитра, изысканно петербургское сочетание серого и золотистого (кость жженая, белила,
охра), любимое и ленинградскими художниками 1950-х-1970-х – В.Орешниковым, Б.Угаровым ставят этот портрет в определенный историко-художест-
венный ряд.
Другой портрет Варвары Ефимовны в молодости (1858) представляет ее в образе более торжественно-парадном. Черное платье и нитка бус подчеркивают скульптурную стройность шеи и плеч. Рука спокойно придерживает «ложноклассическую» шаль, взгляд обращен куда-то вовне: то ли в прошлое, то ли в будущее. Молодая женщина выглядит здесь более энергичной и собранной, но изображение проникнуто столь же сильным лирическим чувством, что и предыдущий портрет. Возраст лишь умножил глубинное тепло и искренность большого чувства. Портреты Варвары Ефи-
мовны, написанные в 1980-х – 1990-х годах, ( «Портрет жены» 1988, «Блокадница», 1995) столь же одухотворены и значительны, что и ранние. Поседели завитки волос, рельефнее выступили морщины, но образ по-прежнему полон обаяния и внутренней неброской красоты.
Портретное творчество Н.С. Чукова необыкновенно разнообразно. Мужские и женские модели, пожилые и юные, дети и старики, инженеры и рабочие, студенты, ученые, деятели культуры и искусства, деревенские жители, члены семьи и знакомые составили целую галерею ярких и запоминающихся образов. Трудно сказать, кто лучше удается художнику. Несомненно одно, в этой области он большой мастер, и классическая традиция русского портрета, с его вниманием и уважением к личности, интересом к психологии и стремлением через внешние черты выявить внутреннее содержание модели, живет в творчестве Н.С. Чукова, несмотря на все преображения и гримасы современного искусства.
Детские образы представляли особую сложность для живописцев во все времена. Написать не маленького взрослого, а ребенка, наделенного своими детскими переживаниями, заботами, радостями и огорчениями, не всегда доступными и понятными взрослому человеку, невероятно трудно, но у художника, живого и искреннего, сразу устанавливается контакт с малышами. Ему можно доверить любимую игрушку, рассказать о
прочитанной книге и даже поделиться секретами. На портрете «Ира с куклой» маленькая девочка с бантами и косичками не по-детски серьезна. Она баюкает свою любимицу и для нее это самое важное дело. Игра в дочки-матери способствует маленьким превращениям в психологии ребенка, и это подметил художник.
Девочку, видимо, нарядили для позирования. Синее платье с белым воротничком, синие чулочки, аккурат но заплетенные косички, серьезный взгляд широко раскрытых глаз, курносый нос и пухлые детские щечки вызывают ответную улыбку зрителя, а в спокойную колористическую гамму портрета некоторое смятение вносит кукла с ее растрепанными желтыми волосами, на которых не раз тренировались делать прическу, пестрым одеяльцем с рыхлым узором, контрастирующим цельному синему пятну одежды девочки.
Свободно падающие рыжие локоны и голубые глаза, рот, который не может сдержать улыбки, кажется, присела на краешке табуретки — еще минута – сорвется и убежит – совсем другой образ, иной характер в портрете Маши Ширяевой ( «Девочка с медведем», 1995).
И все же в детстве так много поводов для грусти, к счастью она быстро сменяется беззаботным весельем. «Таня» (1974) – дочь воспитательницы детского сада, видимо, устала позировать и притихла, даже кукла отставлена и забыта. Что-то в облике этой девочки неуловимо напоминает известный суриковский портрет дочери с куклой. Не яркий по цвету, но напряженный по тону, портрет очень живописен. Розовая кофточка
кажется особенно нежной по контрасту с синим сарафаном, красное пятно кукольной рубашки ненадолго задерживает глаз, и все объединяет серо-голубой нейтральный фон портрета.
Живописное решение детских портретов очень многообразно и как нельзя лучше соответствует создаваемому образу. Палево-розовые и охристые оттенки передают нежное прорастание бутона детства, маленькая головка с тяжелыми косами, вытянутая шейка, кажется, на наших глазах способствуют превращению девочки в подростка — «Катя» (1974).
Темно-коричневый фон, на котором выделяется яркое пятно чистой белой рубашки, вторит контрасту тщательно уложенных и все же непокорных вихров, серьезности сдвинутых бровей и предательски озорных веснушек, и отложной воротничок отглаженной рубашки не обманет – перед нами баловник и забияка – «Тимоша» (1882).
Гармоничен и живописно изящен колорит «Девочки в зеленом» (1978). Этот портрет написан, кажется, на одном дыхании, какая-то мерцающая серебристость, вибрация, пульсирование краски передают нежную бледную кожу девочки, с едва проступающим румянцем, трогательный светлый чубчик, тонкие, удивленно приподнятые бровки.
«Варенька» (2006) – портрет внучки художника исполнен за один сеанс, но сходство уловлено необыкновенно точно. Не только черты лица, но и характер переданы в портрете. Это сильная, волевая натура. Ее открытый взгляд и плотно сжатые губы, перекинутая через плечо коса говорят об энергии и внутренней силе, с которой пойдет по жизни эта девочка. Колористический строй портрета основывается на сочетание серого, охристого и голубого – того особого, неброского, интеллигентного, питерского, такого характерного и узнаваемого. Свободные, широкие, почти акварельные мазки, лишь на первый взгляд оставляют впечатление незаконченности, а на самом деле великолепно передают фактуру ткани, структуру волос.
Как по большим законченным портретам, так и по маленьким этюдам видно как велико мастерство Н.С. Чукова-портретиста, не случайно он был приглашен представителями фирмы Арколь во Францию писать детские портреты на заказ.
Своеобразным социальным заказом, стали портреты рабочих-сталеваров Кировского завода, созданные в 1970-х годах. И хотя подобные портреты были скорее данью времени, чем творческой необходимостью, художник и здесь искал для себя интересные яркие образы и работал со всей отдачей. Обойдя цеха завода, Н.С.Чуков остановился там, где технология плавки металла оставалась дедовской. Его привлек высокий профессионализм людей, которым покорялась сталь. Качество металла определялось опытными сталеварами на глаз. Это были большие мастера своего дела, вызывавшие уважение к себе и своему труду. Художник писал их непосредственно в цеху, во время двадцатиминутного перерыва, который могли позволить себе рабочие, отойдя от печи. Современные потомки ярошенковского «Кочегара» оказались столь же колоритны и выра-
зительны. Необходимость работать быстро и сосредоточенно никак не повредила художнику, а, наоборот, способствовала темпераментной силе кисти, моментально схватывающей главное в человеке этой нелегкой профессии. Портрет сталевара Дедкова — один из лучших в серии. Этот человек отработал в сталелитейном цеху двадцать пять лет. На другую работу его никуда не брали, так как на рентгеновском снимке легкие были
черными.
Рабочий сидит фронтально и смотрит прямо на зрителя. Он облокотился о стол, на котором видна бутылка с кефиром – известный атрибут рабочего перерыва, в левой руке – газета, мощная кисть правой руки опирается на колено. За спиной портретируемого на стене видна стенгазета – также характерная примета времени. Образ получился необыкновенно мощным, а картина композиционно цельной. Только профессионалы знают как трудно вкомпановать изображение в квадрат. В данном случае эта форма — простая и ясная находит
поддержку и объяснение в самом образе изображенного человека.
Несмотря на типичность актуальных ценностей, включенных в композицию портрета, его живописную скоропись, изображение сталевара Дедкова можно назвать парадным репрезентативным портретом рабочего человека. Несмотря на сдержанную колористическую палитру, каждый сантиметр живописной поверхности богат разнообразными оттенками серых, коричневых, оливковых, розоватых тонов. Умело использованная
фактура, особенно на аксессуарах: газете, бутылке с кефиром также оживляет и разнообразит живописное звучание портрета. Но, главное, это конечно лицо сталевара с грубоватыми рублеными чертами – лицо времени, где человек и эпоха, общественное и индивидуальное глубоко переплелись, и слились в единое целое.
И все же художник с большим удовольствием пишет близких ему людей. Интересно наблюдать своеобразные портреты с продолжением, которые занимают особое место в творчестве С.Н. Чукова. Это, в первую очередь, многочисленные автопортреты, в которых он раскрывает себя как творческую личность: за работой с кистями в руках, у мольберта – романтизированный образ, перекликающийся с традицией искусства
автопортрета XIX века; пристально вглядывающимся в самого себя – пытливое, трезвое обращение к настоящему.
Трое детей художника: Серафим, Мария и Ольга предстают перед нами на разных этапах своего жизненного пути: в детстве, юности и более зрелом возрасте. Кукол сменяют книги, школу – институт, а затем – взрослая самостоятельная жизнь. И вот у художника уже семеро внуков и правнук, и они все – герои его произведений, вписанные в громадное общее полотно его творческой судьбы.
Интимные образы близких людей соседствуют с парадными представительными женскими и мужскими портретами. Так, портрет Раисы Ивановны, воспитательницы детского сада (1983), с ее величественной осанкой и гордой посадкой головы вызывает ассоциации с благородными моделями классика портретной живописи И.Н. Крамского. Темный «музейный» колорит фона, сдержанная, почти монохромная цветовая палит-
ра, четкая лепка формы, акцент на лице и руках модели усугубляют это впечатление. Портрет Э.В. Угловой, жены известного хирурга (1991) – красивой статной женщины в цветной шали рождает воспоминание о суриковских казачках. И все же, преемственность с классической традицией русской портретной живописи XIX века обеспечивает, в первую очередь, глубокий интерес Н.С. Чукова к внутреннему миру его моделей, психологизм запечатленных образов. Зачастую его модели – люди творческие и богатство их внутреннего содержания делает образы особенно значительными. Таков портрет народной артистки СССР, пианистки и композитора Татьяны Петровны Николаевой (1977). Художник так строит композицию, что музыкальный инструмент почти целиком оказывается за рамками холста. Белая полоса клавиш и блики на черной полированной боковой поверхности пианино дают о нем достаточно полное представление. Руки музыканта спокойно скрещены на коленях, не прикасаясь к инструменту. Женщина откинулась назад на спинку стула и, кажется, отдыхает. Но трепетные пальцы словно нажимают другие, невидимые клавиши, а свободное пространство вокруг модели выглядит пространством музыки.
За счет силы психологического звучания даже образы глубоко пожилых людей кажутся прекрасными: «На склоне лет» (1981), «Баба Груша» (1968). Последний портрет написан быстро, в один сеанс, это, собственно, этюд, но характеристика героини настолько точна и выразительна, так узнаваем взгляд, брошенный исподлобья, что возникает ощущение, что ты хорошо знаешь эту жесткую старуху с очевидно нелегкой судьбой.
Крупные, фактурные, энергичные мазки, которыми буквально вылеплено лицо героини, передают впечатление «колючести» непростого характера, а холодная цветовая гамма, с разными оттенками сиреневого, это впечатление усугубляет.
Мужские портреты обычно бывают более строгими, дают меньше возможности для любования моделью. И здесь художник стремится, в первую очередь, к точности и углубленной характеристике образов. Портрет инженера Трофимова, художника-монументалиста В.Ф. Бордиченко (1977), профессора Н.А. Толстого (1986), кавалера ордена Ленина М.Г. Смирнова (1995), художника поселкового народного театра Л.Н. Григорьева (2000) демонстрируют диапазон темпераментов людей ярких биографий, оказавшихся в поле зрения художника.
Может быть самый живой и непосредственный мужской образ, созданный Н.С. Чуковым – портрет дяди Вани Баркова (1971) – человека, пережившего свою смерть. Приговоренный фашистами к расстрелу, он упал за долю секунды до выстрела и, тем самым, спас свою жизнь. Хитрый прищур глаз, приподнятые домиком брови, лукавая улыбка, тронувшая губы, представляют человека общительного, прекрасного рассказчика, простачка, подобно героям русских сказок, владеющего мудростью народа. Этот подлинно народный персонаж по духу, по своим смачным живописным характеристикам вызывает в памяти образы русских сезаннистов.
Совсем другим выглядит портрет отца Валентина (1968), в свои тридцать лет поразившего художника глубиной веры в Бога. Интенсивность духовной жизни ощущается в этом портрете, а проникновенность взгляда, словно обращенного в самую душу собеседника, экспрессия и эмоциональность образа делают его портретом-типом.
Чем дольше вглядываешься в портреты, написанные Н.С. Чуковым, тем полнее они раскрываются перед зрителем, тем больше начинают нравиться, словно устанавливается невидимая связь, налаживается диалог, и можно лучше понять изображенного человека. Подобное нарастание положительных эмоций при общении с работами — признак подлинных произведений искусства.
Тематических полотен в творчестве Н.С. Чукова не так много. Но если он берется за картину, то решает ее обычно через портрет. Такова работа «Матери» (1973) – старушки, на скамейке предающиеся воспоминаниям юности. Это не просто словоохотливые деревенские кумушки. Художник любит портреты с биографиями. В войну эти женщины на двоих потеряли девятерых сыновей. Скорбны их лица, мозолисты натруженные руки, печален и уныл просматривающийся за забором пейзаж.
Жанр пейзажа любим художником не менее, чем портрет. Последние годы он уделяет ему повышенное внимание. Сорок лет назад, почти пол-века, семьей был приобретен дом в деревне Горушка Новгородской области, на родине жены, где теперь художник живет постоянно, и природа отрогов Валдайской возвышенности с ее мягкими холмами и поэтичными озерами стала постоянной натурщицей художника. В этих местах жил и писал свои рассказы о местной природе и населяющих ее зверьках Виталий Бианки. Подобно писателю, художник Н.С. Чуков ведет свой живописный дневник природы. Все времена года представлены на полотнах художника. И в дождь, и в весеннюю распутицу, и в мороз не расстается он с этюдником, подмечая малейшие изменения в облике хорошо знакомой природы. Таким чистым и искрящимся на солнце снег бывает только в деревне ( «Горушка зимой» 1974), а таким волшебно густым, пушистым, рождающим и скрывающим под собой неожиданные формы – только в лесу ( «Новгородская тайга» 2006, «Лесная сказка» 2007). Художник запечатлевает первый осенний снег у деревни Заболотье ( «Берег озера» 1986) и последний весенний сугроб на опушке Новгородского леса ( «Апрель» 2002). А уж начало весны, звонкий март с капелью, ярким солнцем и
нежно голубым небом, такой бодрящий и многообещающий, заставляющий радостно биться сердце, не мог не зазвучать мощным аккордом на холстах художника ( «Март» 2003, «Март в лесу» 2005).
Н.С.Чуков не устает находить новые мотивы, и ему не нужно для этого далеко отходить от дома. Иногощенское озеро, на берегу которого стоит деревня Горушка, речка Шегринка, чистая и прозрачная, в прошлом здесь добывали речной жемчуг, соседние деревеньки по берегам озер, окрестный лес – вот что находится в поле его внимания. Русская природа особенно волнует и щемит сердце, сколько лирических образов подарила она отечественному искусству. Недаром столь любимый художником И.И.Левитан восклицал: «Только в России может быть настоящий пейзажист»! Н.С.Чуков и сам бы подписался под этими словами, так пронзительно он ощущает красоту родных мест.
В творчестве художника есть место и жанру натюрморта. Незатейливые плоды деревенского урожая: капуста, свекла, репа, морковка украшают стол с роскошью фламандской живописи. И все же этот жанр значительно меньше увлекает Н.С. Чукова. Мертвая натура не для него. Он любит живую натуру.
Из окон его мастерской часто звучит баян, на котором виртуозно играет художник. Музыка дополняет художественные образы, поселившиеся в горушкинских стенах. В двух минутах ходьбы от дома – часовня Казанской иконы Божией Матери, восстановленная собственными руками и на свои средства. Дети и внуки, наполняющие гомоном дом, помогают чувствовать себя моложе. В жизни Николая Сергеевича, как и у любого человека, было и есть немало трудного и горького, но он производил и производит впечатление человека, живущего в гармонии с самим собой и окружающим миром. Подобная гармония обеспечивается величием души, и эта душевная значительность пронизывает и жизнь и произведения художника Чукова.
«Е.В.Нестерова, доктор искусствоведения, профессор Санкт-Петербургского Государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина»
11.02.2008